Год 1917-й принес Царской Семье тяжелейшие испытания. По словам близких, ужас Февральской революции повлиял на Великую Княжну Ольгу гораздо больше, чем на других детей. Она полностью изменилась, замкнулась в себе, исчезла улыбка на лице и былая жизнерадостность.

Незадолго до государственного переворота, в феврале 1917 года Августейшие Дети заболели корью. Эту инфекцию занес в Александровский дворец один из юных друзей Цесаревича. От него заразился сам Алексей, потом Ольга, Татьяна и Анастасия. Болезнь у них протекала бурно – температура доходила до 40 градусов. У Ольги, кроме того, возникло серьезное осложнение – отит и плеврит. По словам врачей, в какой-то момент был возможен даже летальный исход.

У Татьяны и Анастасии тоже образовались абсцессы в ушах, они на время потеряли слух. От болезни у них стали выпадать волосы, поэтому всех детей пришлось остричь наголо. За Царевичем нужен был особый уход – его болезнь давала еще более тяжелые осложнения. Дети метались в бреду и слышали вокруг обрывочные разговоры о каком-то бунте в Петрограде, о восстании солдат. Царица-мать с немногими верными слугами день и ночь не отходила от них – горячо молилась, подавала лекарства, успокаивала боль.

Вечером 28 февраля председатель Госдумы Родзянко приказал ей уехать из дворца. Она отказалась, сказав, что Дети слишком больны, и она не хочет делать ничего такого, что могло бы быть истолковано как побег. А через сутки Семья уже и не могла выехать из Царского Села – распропагандированные революционные войска захватили все подъездные железнодорожные пути. Так Государыня с Детьми осталась в Царском Селе под домашним арестом – до приезда Императора.

Вскоре пришли слухи о зверствах восставшей толпы на улицах Петрограда. Там убивали городовых, громили магазины, грабили винные подвалы. За порядком уже никто не следил, искать защиты было не у кого. Великая Империя рухнула в считанные дни!

«Мало-помалу к нам просачивались новости из Петрограда, – пишет очевидец тех событий, баронесса Софья Буксгевден в своей книге “Венценосная мученица”, – поскольку мы еще могли беседовать с обитателями Зимнего дворца по частной телеграфной линии, хотя обычный телефон уже давно отключили. Так мы узнали об убийствах полицейских и офицеров, о сожжении судов и полицейских участков сбежавшими на свободу заключенными. Было сожжено немало частных домов.

Все мы теперь боялись, что обезумевшие орды солдат явятся в Царское Село и обратят свой гнев против Императрицы и Детей. В течение многих ночей никто во дворце не спал. Еще меньше занимали нас мысли о еде. Во дворце поднималась настоящая суматоха, когда грузовики с вооруженными солдатами останавливались перед запертыми воротами дворца. В течение трех дней наш внутренний двор выглядел как военный лагерь. Вооруженные солдаты грелись у костров, дымились походные кухни, на которых готовилась еда. Становилось все труднее снабжать охрану дворца продовольствием. Запасы подходили к концу.

Императрице предстояла нелегкая задача – объяснить все случившееся Детям. К Дочерям она направилась сама. Они восприняли все с большим мужеством и думали только о том, как помочь. Они еще не оправились от болезни, но тщательно скрывали свои эмоции в то время, пока Государыня была с ними. Никто не знает, о чем девушки говорили между собой, но когда Императрица вновь вошла к ним в комнаты, они постарались всячески утешить и ободрить ее. Вечером 28 февраля военный гарнизон Царского Села покинул свои казармы и промаршировал по улицам, стреляя в воздух. А вскоре несколько тысяч мятежников собрались перед Александровским дворцом…»

+++

«Все шли с красными флагами и революционными плакатами и были увешаны красными бантами, – пишет князь Н.Д. Жевахов в книге своих “Воспоминаний…”. – Вот прошла процессия дворников; за нею двигалась процессия базарных торговок; отдельную группу составляли горничные, лакеи, приказчики из магазинов… Все неистово кричали и требовали увеличения жалованья; все были пьяны, пели революционные песни и грозили “господам”. Все были куплены, наняты за деньги и выполняли данное им задание… К ним примыкала уличная толпа, дети и подростки, визгом и криками создававшие настроение крайней озлобленности. Это была типичная картина массового гипноза, нечто непередаваемо ужасное. Стоило крикнуть какому-нибудь мальчишке: “Бей, режь”, – чтобы эта обезумевшая толпа мгновенно растерзала всякого, кто подвернулся бы в этот момент. Это было зрелище бесноватых, укротить которых можно было только пальбою из орудий».

+++

«У бунтовщиков была определенная цель – захватить Императрицу и Наследника и передать их в революционный штаб Петрограда, – свидетельствует баронесса Буксгевден. – Государыня болезненно восприняла весть о том, что Царскосельский гарнизон, в чьей преданности она была уверена, перешел на сторону мятежников. Чтобы больные Дети не испугались выстрелов, если вдруг начнется штурм дворца, она пошла к ним и заранее предупредила, что рядом идут военные маневры. Затем, обсудив ситуацию с приближенными, она набросила меховой плащ поверх платья сестры милосердия и в сопровождении Княжны Марии (единственной здоровой из Детей) и графа Бенкендорфа сама отправилась к постам дворцовой охраны.

Все встрепенулись. На высоком крыльце распахнулись широкие двери. Раздалась негромкая команда войскам. Спокойная и величественная Императрица тихо спускалась по мраморным ступеням, держа за руку Дочь. Тишина стояла полная. Темно. Парк покрыт снежной пеленой. Лишь снег скрипел под ногами, да издали доносилась пальба. Императрица медленно обходила ряды за рядами, кивая солдатам. Они молча, восторженно провожали ее глазами. Великая Княжна Мария Николаевна, настоящая Русская красавица, чуть улыбалась офицерам. Государыня благодарила их за верность долгу и просила ничем не провоцировать наступавших, чтобы избежать кровопролития.

В ту ночь во дворце все легли спать, не раздеваясь. Каждую минуту ждали атаки, но ее не было. Пьяную толпу смутил неизвестно откуда взявшийся слух, что во дворец стянуты несметные силы, а с крыши нацелены пулеметы. И пыл толпы ослабел, она рассеялась, да и мороз в ту ночь был крепкий. К новому нападению стали готовиться после 3 марта. Несколько ночей не спали и почти не ели. Ситуация быстро ухудшалась. Воду таскали вручную из парка, разбивая лед в пруду. Большая часть прислуги разбежалась. Электричество отключили, лифт не работал.

Государыне с больным сердцем очень трудно было взбираться по ступенькам в комнаты к больным Детям. Она задыхалась и часто была на грани обморока. «Это выше нас, – сказала тогда Императрица. – Это воля Бога. И Господь спасет Россию. Это единственное, что имеет значение». Прежде чем она закрыла за собой дверь, придворные увидели, как она опустилась на стул и, закрыв лицо руками, зарыдала. Страшное перенапряжение тех дней истощило ее силы…»

Подготовила
Юлия Крымова

газета Православный крест