Мы любуемся картинами, а картины говорят о прошлом и о своих мастерах. «Разговорить» молчаливое произведение искусства, рассказать все его тайны и обратить внимание на удивительные детали могут люди, посвятившие этому жизнь. Жизнь искусствоведа полна непредсказуемых открытий, которые сначала узнает он, а потом делится с другими. Ирина Николаевна – из тех самых служителей Третьяковки, исследователей, которые открывают и щедро делятся своими находками. Будучи православной, в своей деятельности она особое внимание уделяет изображениям, имя которым не картины, а иконы.

Так было и в тот вечер, когда Ирина Николаевна готовилась к проведению цикла лекций, посвященных иконам Богородицы. Она скрупулезно и вдумчиво искала новые сведения о списках, чудотворениях и подлинниках икон с образом Пречистой Матери. Не забыла зайти и на сайты, информирующие о деятельности профессора богословия Троснякова Виктора Николаевича. Ей нравились беседы, доводы, аргументы, размышления и советы ученого богослова. Прослушивая заинтересовавшее интервью, Ирина Николаевна вдруг поняла, что впервые потеряла мысль, которую хотел донести профессор, потому что все внимание ее было приковано к стене, у которой стояло широкое кресло профессора. Интервью проходило в рабочем кабинете Виктора Николаевича, и камера щедро делилась элементами домашнего интерьера: на стене, над рабочим столом

Ирина Николаевна увидела икону Богородицы, которая мешала уже думать о чем-то другом, кроме этого образа. Тихий кроткий взгляд, голова, склоненная к младенцу, нежная рука, обнимающая сына и капли крови, стекающие с щечки, – и невозможно оторваться, икона как будто звала и согревала.

«Монреальская…», – с профессиональной точностью донесло сознание искусствоведа. Следующей мыслью Ирины Николаевны было во что бы то ни стало увидеть воочию этот образ, и следующие дни она искала возможность встретиться с профессором. Не без труда удалось найти телефон Виктора Николаевича, потом – череда звонков, разговоров и наконец – долгожданная встреча. Профессор радушно беседовал со своей новой знакомой, а она не знала как попросить икону хотя бы на несколько дней, чтобы показать ее на одной из своих лекций. Когда, наконец, просьба была озвучена, профессор понимающе кивнул, снял икону со стены, аккуратно положил ее в холщевый чехол и вручил в руки, казалось бы, незнакомой собеседнице. «Это икону мне ведь при жизни сам Иосиф Муньос вручил, да приложил ее к хранимому подлиннику», – тихо сказал он. Ирина Николаевна с поклоном взяла в руки святыню, а оказавшись дома, долго смотрела на нее, не замечая слез, чувствуя, как радуется душа такому подарку: хотя бы несколько дней держать в руках то, что звало с экрана. Но дни пролетели, лекция, на которой была продемонстрирована икона, прошла. Настал день возвращения и Ирина Николаевна, не сдержавшись, попросила икону еще на несколько дней.

«А я ожидал такую Вашу просьбу, – с радостью в голосе сказал Виктор Николаевич, – Вы знаете, я уже стар, а святыня должна находиться у тех, кто знает о ней и чтит ее святость. Пусть она пока хранится у Вас, а со временем, Бог даст, найдется обитель, достойная принять этот святой Образ». Нет обителей недостойных, но выбрать одну, которую должна украшать эта икона Пречистой – дело не из легких. Поразмыслив, Ирина Николаевна поняла, что без совета опытного священника не справится с задачей, и поехала в северную столицу, Санкт-Петербург, где знала мудрого монаха.

«Да что же тут думать, в Марфо-Мариинскую обитель везите ее, а дальше, как пойдет – так и будет», – сказал священник. Очень почитал Елизавету Федоровну мученически погибший хранитель подлинника Монреальской Божией Матери брат Иосиф Муньос. Подлинник Иверской при его жизни висел рядом с частицами мощей великой княгини Елизаветы Феодоровны. Через год после прославления новомученников появилось на иконе первое миро. И к этой же иконе был приложен список, который сейчас держала в руках Ирина Николаевна. «Я надеюсь, – говорил брат Иосиф, – что настанет такой день, когда чудотворная икона поведет всех нас в Россию…». Но подлинник украден, местоположение его не известно, а этот же образ украсит Обитель, ждущую его…